Внашем краеведческом музее заканчивается выставка работ магнитогорского художника Александра Кульпина. Мы, люди, — существа, по природе своей, глубоко земные, если не сказать, приземленные. Давно потерянные среди повседневных забот и погоней за «радостями жизни». Наши чувства и ощущения обречены, как узники, томиться где-то на уровне подсознания. И лишь иногда увиденная картина способна заставить нас, вдруг, ненадолго задуматься.

   Сдьбы всех людей различны и нет двух одинаковых. Каким должен быть жизненный путь человека прежде, чем он станет художником? «Надо лишь только слушать и смотреть». Последнего у маленького Александра было довольно. Родился и вырос он в казачьей станице — в поселке Спасском, в нескольких километрах от Верхнеуральска. Там, практически в самом центре материка, хотя и ходил в кружок рисования, он мечтал о море. И ушел в море сразу после окончания Таллинской мореходной школы, где получил специальность машиниста холодильных установок. Был в Баренцевом море, Северном, Норвежском. Заходил в порты Шотландии и Англии. На ходу учился английскому языку, ловко «жонглируя» школьным лексиконом. Именно там появились первые картины, естественно, на морскую тему.

   — Александр, над чем вы работаете сейчас?

   — Последняя серия моих работ посвящена загадкам исчезнувших цивилизаций (применительно к Аркаиму). Она еще не закончена. Судьба этого древнего поселения меня особенно волнует. Я нашел всю, какую было возможно, литературу. Что-то читал в журналах, что-то почерпнул из книг, остальное — в интернете. На стоянках нет следов гибели людей, только могильники — старинные кладбища. Историки склоняются к мысли, что они ушли в Индию или Иран. Три работы на тему Аркаима я привез на выставку.

   — Кто первый оценивает ваши работы, и на чью критику вы обращаете внимание больше всего?

   — Первый мой цензор — это мои родные. Они присутствуют непосредственно при «рождении» каждой моей работы. Самое большое внимание уделяет мне дочь, она сейчас оканчивает школу и готовится поступать учиться на дизайнера. Ну, а действительно серьезную и компетентную критику я получаю от моего шефа-наставника, художника, преподавателя Магнитогорского педагогического университета Андрея Крючкова. Порой она бывает суровой и беспощадной, но опыт этого человека позволяет делать строгие замечания. Художник вправе принимать критику, равно как и отвергать. Так что после бесед с Андреем Петровичем еду домой, думаю, оцениваю. Если что-то считаю верным и приемлемым для себя — исправляю.

   — В каких городах уже проходили ваши выставки и где планируются?

   — В принципе, я только начинаю, поэтому выставок у меня прошло немного. Дело в том, что всерьез живописью я занялся после того, как поступил в университет. Три раза мои работы выставлялись в Верхнеуральске, где недавно открылся выставочный зал. Несколько работ побывали в картинной галерее Магнитогорска. Еще раньше, когда ходил в море, состоял в клубе художников-любителей «Северная палитра», и в Мурманске у нас был свой выставочный зал, где, возвратившись после плаванья, мы представляли свежие работы. В ноябре, скорее всего, мои картины будут выставлены в Челябинске в доме Спиридонова. Недавно поступило предложение о покупке части моих работ для частной картинной галереи в Испании.

   — А вообще за границу уезжать работать не собираетесь?

   — Пока не хочу. Только если в качестве туриста — мир посмотреть. Ну, а дальше не знаю, все может быть.

   — Есть ли у вас какие-то идеалы, кумиры среди художников прошлого или современности, на кого вы равняетесь?

   — Одного-единственного идеала нет. Я придерживаюсь мнения, что каждый художник должен быть индивидуален, и преклоняться перед кем-то одним — нет смысла. Чем-то нравится один, чем-то — другой. Есть что-то в Сальвадоре Дали. Но не все его работы мне нравятся однозначно. Восхищаюсь Айвазовским. Он писал море так, как никто его никогда не писал и, думаю, не напишет. Любая попытка писать море будет оцениваться в сравнении с ним.

   — Как вы относитесь к современному искусству?

   — Не хотелось бы критиковать или обвинять кого-то. Каждый рисует так, как чувствует, как считает нужным. И каждый по-своему прав. В истории много случаев непризнанных в свое время художников, ставших классическими спустя какое-то время, а кто-то забыт навсегда. Время. Только оно рассудит.

   — Говорят, люди творческие немного «не в себе». Их мир отличается от мира остальных, а порой даже конфликтует с ним.

   — Нет, я не считаю себя ненормальным. Хотя, быть может, относительно кого-то… Если рисуешь что-то неординарное, значит, ты так думаешь, значит, мыслишь по-иному. Во время моих выставок у некоторых посетителей возникали мысли: а не наркоман ли я, может быть, курю или пью... Я просто чувствую себя немного шире и свободнее других, тех, которые не могут себя выразить. Живопись — моя отдушина. Все, что я чувствую, что невозможно описать словами — есть возможность изобразить на полотне, и это могут посмотреть такие же родственные мне души. И мне от этого легче, и я горд этим.

   — Чего хотели бы пожелать молодым художникам сегодня?

   — Хочется, чтобы те, кто любит и умеет рисовать, не теряли связи с природой. «Живое» рисование — пленэр — является школой живописи для художника. Ты никогда не научишься правильно подбирать, передавать цвета и мешать краски, не почувствовав природу. Тем более, наши края — мечта всякого.

   Иеще. В последнее время среди художников, особенно молодых, бытует мнение, что классицизм, школа академизма вышли из моды, надоели, и на них никто не обращает внимания. Мол, нужно современное искусство, авангард, поп-арт и прочее. Что бы там ни говорили, чтобы стать авангардистом или кубистом, нужно все равно пройти классическую школу живописи. Потому что все великие художники, прежде всего, — классики. Стоит сначала научиться владеть кистью, как Веласкес, а потом уже можно быть хоть Сальвадором Дали, хоть Пабло Пикассо.