На дворе — январь 2004-го. А мне вдруг вспомнилась зима 60-летней давности — 1943-1944 годов. Тогда в огненном блокадном кольце находился Ленинград. Тысячи солдат советской армии — дивизий, полков — обороняли город от немецких оккупантов на Ленинградском и Волховском фронтах. Вся страна старалась облегчить участь многострадальных жителей города на Неве. В этой битве участвовала и 128-я Краснознаменная стрелковая дивизия, входящая в состав второй ударной армии Волховского фронта.

   Двизия держала оборону на Синявинском рубеже. В январе 1943 года 128-я приняла на себя основной удар при прорыве блокады, когда после тяжелых боев встретились войска Ленинградского и Волховского фронтов. Но тогда блокада Ленинграда была прорвана только частично, и дивизия продолжала стоять в обороне на Синявинских болотах и высотках.

   Тудное было время, особенно летом 1943-го. На тысячах километров от Баренцева до Черного морей полыхал огонь на переднем крае битвы. На этом рубеже 128-я стрелковая отвечала за свои 20 километров прорванной блокады. Это были трудные и очень ответственные километры, и оттого, в чью пользу закончится тут битва, зависела судьба города на Неве. 2 года и 4 месяца длилось для нашей дивизии беспримерное в истории Великой Отечественной войны окопно-болотное сражение, и она его выиграла.

   А как все это было, напомнили нам, фронтовикам, поездки по местам боевой славы в послевоенные годы, организованные советом ветеранов дивизии. Начинались экскурсии у памятника Победы «Подвигу твоему, Ленинград». А потом на автобусах мы ехали по местам былых сражений на Синявинской земле.

   …Ветераны застыли в молчании, затаив дыхание, когда подъехали к месту, где когда-то был Рабочий поселок № 1. Сюда в январе 1943 года рвались воины нашей дивизии навстречу солдатам Ленинградского фронта. Здесь была прорвана блокада — встреча солдат двух фронтов состоялась… Небольшой скромный обелиск в ограде из висящих цепей. На обелиске — мраморная доска с надписью: «На этом рубеже 18 января 1943 года соединились войска Ленинградского и Волховского фронтов, прорвав блокаду Ленинграда». Потом в районе 1-го поселка почти год располагался штаб нашей дивизии, и здесь находилась наша радиостанция РСБ, на которой я работала радисткой. РСБ постоянно держала связь с полками дивизии, соседними воинскими частями, стоявшими в обороне. Здесь, недалеко, находилось и дивизионное кладбище, где хоронили мы своих товарищей.

   …Стоим с поникшими головами. Бронзовый солдат с опущенным после боя автоматом возвышается над братскими могилами, бережет покой погибших. Молча возлагаем венки.

   Пбывали мы и на высоте 43,3, которую, наверное, до сих пор не забыл ни один солдат, воевавший на Синявинских болотах. Здесь тоже воинское захоронение. На гранитном обелиске надпись: «Советским воинам, павшим в боях за Ленинград на Синявинских высотах в 1941-1944 годах». И здесь возлагаем венки. На крутом северном склоне высотки чуть видны следы бывших траншей, землянок, окопов, поросших травой и кустарником. Ветераны разбрелись по склону, как бы стараясь найти свои бывшие убежища, в которых спасались от круглосуточных обстрелов. Все встревоженные, расстроенные от встречи с огненной высотой, собрались в назначенное время у автобусов. С этой высоты спустя десятилетия открылась нам панорама Синявинских болот. Здесь когда-то проходила линия обороны — окопы. Время сделало свое дело, но тогда, в 43-м…

   Дмаю, до сих пор участникам Синявинской обороны снятся страшные сны: изуродованная болотная равнина, пылающая огнем; рвутся снаряды и мины, над болотами стоит удушливый торфяной дым… Тогда это было буднями для солдат, державших здесь оборону. А она вся проходила по болотистой местности, перед Синявинскими высотками, на одной из которых стояли мы. А недалеко есть еще одна высота — Безымянная. Именно с нее противник просматривал и простреливал не только наш передний край, но и весь коридор прорыва. Окопаться на болоте солдатам не было никакой возможности, и иногда им приходилось вести бой, стоя по колено в воде.

   Тудно было и нам — связистам, особенно телефонистам. От постоянных обстрелов рвались телефонные провода, концы которых порой было трудно найти, и потому связь (а она нужна была постоянно) в основном велась по радио. В полках были наши батальонные радисты и переносные радиостанции.

   Кк только наша дивизия собралась с силами, мы стали штурмовать эти высотки. Ведь после прорыва блокады немецкое командование никак не хотело отказаться от планов смять дивизию, двинуть свои войска вдоль Ладоги на восток, соединиться с финнами и снова замкнуть блокадное кольцо. Это для Ленинграда было бы катастрофой. Вот почему наши солдаты стояли насмерть на Синявинских болотах, не сделав ни шагу назад, зная, что за их спинами по железной дороге Победы, построенной после прорыва блокады, идут в Ленинград поезда с необходимыми грузами. Вот почему под шквальным огнем солдаты карабкались по склонам этих высот, навязывая немцам рукопашные схватки, ежедневно теряя в кровавых боях десятки и сотни своих товарищей.

   Битва на Синявинском рубеже продолжалась для 128-й стрелковой дивизии до конца 1943 года, и забыть ее невозможно. В январе 1944 года 128-я была включена в резерв Ленинградского фронта и на Пулковских высотах вступила в сражение за полное снятие блокады с города на Неве и изгнание фашистов из Ленинградской области. При ее участии были освобождены города и поселки: Красное село, Гатчина, Тайцы, Волосово, Елизаветино, Сиверская. Продолжая преследовать немцев, дивизия двигалась на юг, к городу Пскову.

   Пошло 60 лет, но то страшное время не забыто, оно все еще живет в памяти.