Рассказ о том, как природа за несколько лет умеет зализывать раны, а человек — в мгновение уничтожать уникальный ландшафт

   Участок тургоякского берега с живописным названием Крутики снискал себе славу далеко за пределами Миасса. Что и говорить, место замечательное. Тут и обзор озерной глади, и отвесные скалы, и реликтовый сосняк. А еще — луговины, поросшие в мае цветущими желтыми подснежниками, а летом благоухающие чабрецом. Не вписывались бы в эту панораму vip-здравницы и дома местных нуворишей — наверное, было бы еще лучше.

   Н есть в нашем крае тезка Крутиков. И это почти необитаемый уголок. Дикий полуостров между Миассом и Чебаркулем. В одном месте граница Миасского городского округа очень близко подходит к западному берегу озера Чебаркуль. Именно там, в непосредственной близости от этой границы, и находится полуостров Крутик. Место было сказочное. Но, увы, его погубила человеческая безответственность.

   Полуостров восходящего солнца

   П форме полуостров Крутик немного напоминает лопату, направленную на восток, где за водной гладью видны дома города Чебаркуля. Черенок этой лопаты — узкий перешеек, по которому проходит грунтовая дорога. Возле грунтовки стоит лесной кордон — мимо хозяев дома проскочить трудно. К тому же собаки хорошо охраняли жилье, а заодно и перешеек. С незваными гостями не церемонились — кусали. Но уж если ты прорвался, то в чащах полуострова есть где затеряться.

   Пчему Крутик? Полуостров назван, очевидно, так же, как и тургоякский берег, — из-за крутых склонов. Правда, чебаркульский Крутик не столь скалист, однако и здесь есть отвесные участки, обрывающиеся у воды. В одном месте, у подножия вертикальной десятиметровой скалы, расположен грот, даже маленькая пещерка. Ее размеры позволяют двум-трем путникам переждать дождь. Крутизна здесь проявляется не только над водой, но и под ней. Возле полуострова самое глубокое место озера Чебаркуль — около 13 метров. Впрочем, прибрежный рельеф не везде рассеченный и сложный. В северной части полуострова немало песчаных пляжей с ровным и приятным входом в воду. Южная часть, омываемая Уразаевой курьей, — это гиблая трясина, заставляющая вспомнить известное произведение Конана Дойля о собаке Баскервилей.

   Вгеологическом отношении Крутик представляет собой часть миасского гнейсового купола. Гнейс — это слоистый сланец, по составу подобный граниту. Но в гнейсе труднее, чем в граните, определить, где в его составе кварц, слюда, полевой шпат: все сплавилось. Гранит может в глубоких недрах земли превратиться в гнейс под воздействием высокого давления или температуры, поэтому горные породы, куда входит гнейс, называются метаморфическими.

   Ообым богатством Крутика была растительность. В первую очередь, это сосновый бор с высоченными мачтовыми красавицами. А во-вторых, липовый лес. «Заблудилась липа на Крутике, — писал местный краевед Эдуард Рахимов и добавлял: — Если на западных склонах Уральских гор липой никого не удивишь, то на восточных это редкость...» Липе нужна повышенная влажность, иначе как объяснить то, что это дерево прекрасно себя чувствует в пригородах холодного Санкт-Петербурга (вспомните парки Петергофа и Павловска), но на Южном Урале липняки облюбовали лишь берега самых крупных пресных озер да влажные долины наподобие окрестностей поселка Северные печи или речки Сухокаменки. Когда наступал июль, на Крутик совершалось «паломничество» собирателей липового цвета. Оно и понятно: отвар этих цветов обладает сильным антивирусным действием и способен на ранних стадиях быстро победить респираторную инфекцию.

   Н были на полуострове цветы, которые нельзя рвать. Например, венерин башмачок, прочно «прописавшийся» в Красной книге Челябинской области. Это растение — единственный вид орхидеи, растущий в наших краях.

   Тени предков

   Вкоре после Великой Отечественной войны на Крутике начали работы ленинградские ученые-археологи Н. И. Кипарисова и Л. Я. Крижевская. Приехали они сюда не наобум, а привлеченные многочисленными находками, говорящими о том, что на берегах озера Чебаркуль с каменного и бронзового веков селились люди. Обнаруживались здесь и скребки, и наконечники стрел, и даже фрагменты керамики древних обитателей Южного Урала. Ученые методично обследовали берега водоема. Успех им сопутствовал в южной части полуострова Крутика. Место, надо сказать, там не самое приятное. Помимо близости сильно заболоченной Уразаевой курьи с огромным количеством комаров и мух-кровопийц, на этом участке можно встретить много змей. Наверняка жрицам науки из северной столицы не раз приходилось наблюдать, как греются на полосатых гнейсах пятнистые гадюки. Но главное было сделано: обнаружены места расположения строений первобытных людей. В своей книге «Неолит Южного Урала» Л. Я. Крижевская описала несколько стоянок на берегах наших озер, особое внимание уделяя находке на Крутике.

   Пчему же наши далекие предки выбрали столь непригодное место для проживания? Но ведь любое озеро рано или поздно заболачивается. Причем начиная с самых мелководных заливов. Год от года останки отмерших флоры и фауны накапливаются на дне, осадки органики делают свое дело. Вероятно, Уразаева курья в бронзовый век вовсе не была окружена, как теперь, жидкой грязью. Скорее всего, это был чистый и хорошо прогреваемый лучами уголок, где можно было охотно и покупаться, и порыбачить. Эдакая голубая лагуна на уральский лад. Кстати, курья нынче славится как рыбное место, и сюда часто заплывают на лодках любители поудить карпа, налима или иную рыбешку.

    А вот кто были эти древние люди, которые тут жили, и каким народам они дали начало — вопрос для науки непростой. Судя по строению черепа, они походили на современных финно-угров. Что неудивительно, ибо даже слово Миасс (он же Майзас, Мензас или Мейасс) специалисты в области топонимики переводят с языка протоугорских народов как «мать родниковых вод».

   Война и мир

   Кгда русские колонисты проникли в эти места, то, судя по сохранившимся документам, им очень понравились берега озера Чебаркуль. Очень уж они живописные, да и рыбой с дичью окрестности были богаты. Неслучайно весной 1736 года на озерном мысу (или, как тогда писали, «на острову») была заложена Чебаркульская крепость. Крепость выросла не на Крутике, а на противоположном берегу, ведь там и ландшафт уже не лесной, а лесостепной, да и почва под огороды пригоднее. Сыграл свою роль Крутик позднее, в годы пугачевского восстания. В чащах полуострова прятались бунтовщики, а ближайший к этому берегу скалистый островок до сих пор местные жители называют Разбойничьим. Впрочем, возможно, тут скрывались вовсе и не пугачевцы, а другие лихие люди, мало ли катаклизмов переживала наша земля? Достаточно вспомнить Гражданскую войну и множество орудовавших тогда банд.

    Во время Великой Отечественной войны единственную школу в Чебаркуле нечем было отапливать. Дрова школьникам приходилось добывать самим. Старшеклассники, имеющие более или менее сносные одежду и обувь, брали волокуши — и на озерный лед! По льду, по сугробам шли к Крутику. Юноши рубили сосновый сухостой, девушки укладывали поленья — и в обратный путь. В течение короткого зимнего дня можно было успеть сделать две ходки. Но уставали дети военных лет страшно.

   Оончилась война, и наступили совсем иные времена. На Крутике были построены аж две базы отдыха! Причем и до той и до другой ходили катера. Один назывался «Комсомолец», другой «Бурный». Жители Миасса, даже имея под боком прекрасный Тургояк, тоже пользовались случаем отдохнуть на Крутике. Доезжали летним погожим днем до Чебаркуля, садились на катер — и вот она, русская Ямайка! И та и другая база располагались возле песчаных пляжей, под сенью лип, где солнце так прогревало песок, даже пятки ломило. В летних домиках на базе можно было и переночевать. Даже танцплощадку на полуострове оборудовали, и раздавались над липовым лесом песни вокально-инструментальных ансамблей про шумящий клен, белый теплоход и улицу Каштановую...

   Наступление джунглей и красный цветок

   Пишел 1989 год. В расцвет горбачевской эпохи определилась дальнейшая судьба полуострова. Причем совершенно неожиданно. Наверху было решено базы отдыха с Крутика убрать, флору и фауну взять под защиту. Вывезли летние домики, разобрали причалы. Оставшиеся не у дел катера тихо окончили свое существование: один заржавел прямо на Крутике, другой был сдан на металлолом. Приунывшие организованные туристы быстро утешились, ибо баз отдыха в миасско-чебаркульском краю много. Зато возрадовались туристы дикие — гитарно-палаточные. Только такие туда и проникали. Плюс рыбаки и парочки, желающие спрятаться от посторонних глаз.

   — Раньше на базах иногда устраивался такой пьяный шалман и такие шли разборки, что, я думаю, далеко не один человек упокоился где-нибудь на дне озера, — считает чебаркульский художник Виктор Одегов. — А потом стало тихо и обнаружилась удивительная способность нашей природы рубцевать свои раны, нанесенные человеком.

   Пошло каких-то десять лет, полянки и склоны холмов поросли новой травой, и лес снова стал будто девственный. Как напоминание о прошлом сохранились лишь железные грибки на одном из пляжей да бетонная танцплощадка. Этот пример показал: если не трогать природный ландшафт, то он сам себя излечит от результатов антропогенного влияния. Правда, если оно не слишком губительное и надзор над лесами достаточный.

   Уы..Последние реформы в области отечественного лесного хозяйства изрядно перековеркали всю его структуру. Была ликвидирована профессия лесника, многие из них стали рабочими на предприятиях, арендующих лесные площади. А поскольку лесники выполняли надзорную функцию, то лесничества ощутили нехватку контролирующих кадров. Следить за самовольными порубками, пожарами и поведением гоп-компаний, собирающихся в лесу на шашлычки, стало намного труднее. Как следствие — леса гореть стали чаще. Еще и весна в этом году выдалась на редкость засушливой.

   Вначале июня запылал Крутик. То ли туристы костер оставили непотушенным, то ли кто-то окурок в сухую хвою выбросил. Пожар охватил почти весь полуостров, на отдельных участках из низового перейдя в верховой. Тушили всем миром. Лесные тропинки превращали во вспаханные канавы. Бой с огнем шел несколько дней. Да не отстояли лес.Там до сих пор пахнет гарью от обугленных сосен и лип. Нет больше веселящего разнотравья лесной подстилки, не родит этот лес грибы-ягоды. Да и к пляжам ходить опасно: комельки у сосен подпалены, каждая из них в любой момент может свалиться на человека. Достаточно небольшого порыва ветра, а то и вовсе ничего не надо.

   Густная история. И поучительная. И вывод неутешительный: райских уголков на земле все меньше. Они или уходят в частную собственность, или уничтожаются (случайно ли, нет ли) современными варварами. Остается надеяться лишь на то, что новые поколения будут воспитаны как хозяева не только своих огородных трех соток, но и общественных ценностей, дарованных нам природой.