Продолжение. Начало в «МР» № 164, 169, 174.

   Престук колес гулко отзовется в меловых скалах. Высоко над водой подняты железные пролеты моста. А ниже и нельзя: под 20 метров скалистые берега. В книге краеведа В. Федорищева «Язык земли Миасской» это место именуется трубой. Мы его называем каньоном. Миасс уже вобрал здесь воды Верхнего и Нижнего Иремеля. Несколькими потоками среди ивовых и черемуховых зарослей входит он под мост и замирает. Белые берега стройными колоннами отражаются в темно-коричневых омутах. Зеленым кругом посреди русла островок осоки, заросли тростника. И поет в стеблях тех ветер древнюю песню степей и гор.

   Уивительное сочетание. В том районе это, наверное, последний степной островок, вклинившийся по руслу реки в лесные отроги. И кочевникам-сарматам приглянулся он. Почему?.. Связь с землею предков.

   Зесь, на месте Кавелинских разрезов, в середине XIX века под руководством археолога Р. Игнатьева были раскопаны 20 савроматских курганов, относящихся к VI-IV векам до нашей эры. Два десятка на небольшой территории после века «бугрового» промысла! Скифо-сарматский мир от первого и до последнего периодов своего существования постоянно соприкасался с восточными предгорьями уральской земли. Уже в наши дни в Чебаркульском районе, у деревни Малково, археологи исследовали курганы потомков сарматов аланов, живших здесь во II-IV веках нашей эры.

   Мжет быть, ираноязычные племена аланов и унесли на Пиренеи тихое, как плеск набежавшей и схлынувшей волны, слово «Ми-асс», ставшее там «Мийасом»? А может, то было до них. Чем же понравилось, чем привлекло так в общем-то ничего не значащее для нас название? Это Миасс перекликнулся с малой речкою Ашой. У арийских племен в древности существовало божество, имя которого звучало на том языке как Аша — истина. Ми-асс как зов, как клич из глубины прошлого — твори правду, человек!

   Богат каньон на пещеры, пещерки и гроты. Он весь пронизан ими. От самых маленьких до больших с арками и сквозными отверстиями. Разыграется воображение, и увидишь вдруг строгие лики, внимательный взгляд. На берегу меловых скал есть островок почти дикой степи. В середине лета распустит стелющиеся метелки ковыль. Качается и гнется долу шелковая белесая лужайка. Взгляд поднимешь: вдали хребет с телевышкой. Как будто у подножья гор Ильменских колышется та степь!

   Зесь Миасс на время попрощается со своим первозданным прошлым и побежит дальше на север на встречу с настоящим. Опять гидравлики, драги, первая железобетонная плотина у Горбатого моста. Горбатым он был когда-то, а сейчас прям и прочен над струями кипящих вод. И плотины, плотины… Смородинского, Миасского, Поликарповского. И самого большого в области — Аргазинского, вобравшего в себя 980 миллионов кубометров речной воды.

   Вего на Миассе построено 43 водохранилища. Весенние паводки дают наибольшее количество воды — до 35 процентов от годового стока. У него не так уж много питающих притоков, и он быстро прощается с горами, уходя в лесостепь. Но это потом….

   Рдом с уфимской автомагистралью о былом бурном времени напомнят первые старицы. И вот река замирает в Миасском пруду. Теперь ее воды неразрывно связаны с нуждами жителей города. Города, который почти на 30 километров с двух сторон протянулся вдоль русла. Нужды большого города… и река, дарующая жизнь.

   Пем, моемся, поливаем, а чем? И областной центр, и город Миасс живут водой реки с берегами, сплошь заваленными помойками. С дном, усеянным мусором. С флотилией пластиковых бутылок и пакетов. Что на дне, что на поверхности воды — рухлядь, хлам, грязь, отрава. Миасс стал самой грязной рекой области. По отдельным веществам предельно допустимые концентрации превышены в 10-18 раз! Экологи говорят о том, что река утратила свое рыбохозяйственное значение, ее способность к самоочищению практически исчерпана.

   Масс солнечных Нуралей, Миасс золотых берегов, Миасс гранитной оси Урала будто водосточная канава, которую почему-то мы с таким упорством отравляем, уничтожаем бездумно и зло! А может, просто не любим? Не знаем и поэтому не любим?

   ВXIX веке исследователь Уральских гор И. Мушкетов назвал Миасскую долину одной из самых счастливых местностей. Его, приезжего минеролога, наверное, удивило не только богатство Ильменских гор, омываемых с трех сторон миасскими водами, но и обилие и чистота их. Старожилы Миасса вспоминали, что до революции по весне существовал обычай всем миром очищать от навоза и мусора лед городского пруда. Дабы река и в многолюдстве оставалась источником питьевой воды. Чтобы, коснувшись друзы хрусталя, аквамариновой зелени, прозрачного, как слеза, чуть голубого топаза, не замутила бы она тех граней, а чистотою отразилась в них. Странно, но, оказывается, слово «чист» созвучно слову «честь».

   «А Миасс и сегодня красив!» Счастливые глаза, сияющие улыбки. «Красив, красив!» — видя наше удивление, подтверждают в несколько голосов путешественники, сумевшие проплыть по реке от машгородка до Аргазей на байдарках и обычных резиновых лодках. Они увидели Миасс начала лета. Заросли черемухи смыкались над водой сплошным зеленым туннелем. Ароматы цветов, водная свежесть, соловьиные трели. Подступающие вдруг откуда-то скалы… и снова тишина лесной разноголосицы, журчание струй и плеск весла.

   Зесь Миасс еще, как горная река, течет споро. Но среди изгибов и стариц, песчаных отвалов и дамб нужно быть внимательным. Где-то движение воды замирает, и только по вытянувшимся в струнку водорослям можно найти свой путь, протоку и приплыть к конечной цели.

   Ндалеко от аргазинского берега есть красивое место. О нем поведал в книге «Ландшафты Южного Урала» автор очерков М. Фонотов. «Если за деревней Кулуево остановиться на высокой террасе, пред вами откроется, распахнется долина Миасса. И, может быть, уловите вы мгновение, когда как бы спадет пелена с глаз, и вы пролепечете: Господи, райское место...»

   Эа фраза и поманила нас в путешествие ранней весной, когда лед еще не отошел от береговой кромки, когда ручьи, собрав талую воду с ближайших полей, с неистовой силой размывали дороги, превращая их в овраги. Чебаркуль, Кулуево, Губернское, Увильды, Киалим… И замкнулся круг, снова дома. Не смогли мы найти тот обрыв с далью, где «ослепительно блестит извивающаяся среди кустов река», но увидели для нашего глаза непривычный Миасс — широкий, полноводный. Его стремительные стального цвета воды унесли в заснеженные земли, к ледяным торосам, наше удивление, любовь и теплоту сердец.

   * * *

   Слнечные блики, брызги, шум и смех на песчаной отмели. Босоногое детство носится взапуски, радуясь теплу и свету. Внучке три года. Миасс и для нее река детства. Она уже знает его истоки, видела Нуралинские горные увалы, вдыхала аромат весенней вербы подтопленного берега. Ей предстоит еще познать многое, научиться беречь, ценить, почитать каждую каплю «Матери голубых родниковых вод». И эта река станет и для нее рекою жизни.