Владимир Крупин в своем «Письме к братьям»

   что установка только на материальное благополучие не может быть главной для духовной жизни нашего Отечества».

   Дмается, главная возможность силу обрести — найти в своем прошлом ошибки и не повторять их в настоящем.

   Уиться у других не грех, если знания используются на пользу родной земли, а не на то, чтобы урвать свой кусок и укатить в Париж, как было модно в 18-19 веках, или на Канары, как сейчас, и приобрести второе гражданство.

   Пучиться надо у японцев, которые сумели это делать без ущерба для своих устоев. Вот что пишет об этом С. З. Гончаров, профессор из Екатеринбурга: «Главное в самобытной модернизации японцев то, что космополитической цивилизации Япония сумела противопоставить принцип своей национальной культуры, используемой в процессе модернизации как решающий экономический фактор.

   Поизводственная модернизация в Японии началась с радикальной «черносотенной» революции 1868 года, которая привела к власти самодержавие, опирающееся на крестьян: вся земля стала собственностью крестьянских общин без выкупа. Самураи становились наемными офицерами, чиновниками, организаторами промышленности; та же участь постигла и аристократов. Японцы не проходили мануфактурной стадии, низводящей работника до полускотского состояния. Машину они получили готовой. Они решали иную задачу: освоить чужой технический результат и встроить его в систему иной социальности — традиционных своих отношений. Чрезвычайно полезным оказался сохраненный как общенародное качество творческий навык самодеятельного кустаря (крестьянина или ремесленника), то, что вынужден был безжалостно искоренить у своих народов молодой западный капитализм. Философ Ю. М. Бородай открывает «парадокс» для прогрессистов и российских западников. Оказывается, что не затронутому иноземной цивилизацией первобытному кустарю — японскому или корейскому, таиландскому! — легче достичь той высокой разносторонней квалификации, какую сейчас требуют самые продвинутые сложные технологии. Гораздо легче им, чем западному «частному рабочему, прошедшему двух или трехвековую фабричную школу бессмысленного отупляющего труда».

   Пмимо технической квалификации не менее важным экономическим фактором, продолжает Бородай, оказывается сохранение в рамках естественных общностей «добросовестно-нравственное отношение человека к своему делу, а также вековые навыки самоуправления. Подчеркнем: самоуправления, а не демократии». В демократии реализуется принцип: один человек — один голос, то есть атомарность, раздробленность. В системе общинного самоуправления выслушивают всех, но более веский голос принадлежит более опытному в деле. Здесь вопрос решается качеством, а не количеством. «Это патерналистский — традиционно семейный принцип выработки решений».

   Яонцы начали строить свою промышленность в конце XIX века, используя не дешевый, а дорогой труд. У них не было обезземеливания крестьян. Их не сгоняли с земли, как в «цивилизованной» Англии. Крестьян пришлось заманивать в город, как в прошлом, так и в современных условиях. Привлекать пришлось особой мотивацией труда, возможностью проявления творческих потенций. «Дело в том, — пишет Бородай, — что японцы «отвергли» западную систему «научной организации труда» американского инженера Тейлора и внесли в индустрию традиции деревни».

   Унас тоже были свои общинные традиции, но над ними сначала пятьдесят лет измывались болезненными судорогами раскрепощения и столыпинскими реформами, а потом начисто ликвидировали творческую инициативу плановым хозяйством, а вернее, чиновничьим самоуправством.

   А душа крестьянина не может быть на месте, когда он оторван от земли и плодов рук своих. Поэтому вернуть душу народа на ее исконное место — наша общая главная задача.