Унас любят отмечать разные даты. Вот и Миассу скоро исполнится 235, но есть и еще две даты — 60 и 50, примерный возраст автозавода и машгородка, но все почему-то помнят 235. Вот эти-то 235 лет принадлежат бывшему богатому красивому городу, именуемому сейчас старгородом.

   Тк вот о старгороде (то бишь исторической, южной части Миасса). Та прекрасная история его зарождения, развития и расцвета предана забвению: кругом разруха, запустение, помойки. На бывшей центральной улице стоит развалюха — клуб МНЗ, когда-то большое красивое здание.

   Гродской Дом культуры — здание в стиле модерн — претерпел значительные изменения в своей архитектуре: громадные застекленные простенки заложены.

   Бывшая гостиница-парикмахерская ныне никому не нужна. Отношение к зданию, как говорится, налицо. Спасает положение (отчасти) частная торговля: занимаемые помещения еще как-то поддерживаются. Среди этих развалин появляются какие-то непонятные сооружения на проезжей части Октябрьской улицы — ни эстетики, ни материальной выгоды.

   А ведь когда-то были кинотеатры, массовые праздники и народные гулянья на стадионе, каток на пруду, спортивные соревнования, действовал прекрасный городской сад с летним кинотеатром, танцплощадкой, бильярдной, читальней. Даже в тяжелые военные годы он сохранился, заготовкой дров там не занимались.

   Сарожилы помнят о существовании лодочной (водной) станции с вышкой для прыжков, огороженной акваторией для проведения соревнований, базой с лодками. Катайся не хочу!

   П вечерам над водной гладью разносились мелодии вальсов, под духовой оркестр на танцплощадке над водой кружились пары…

   Дже свой ипподром в Миассе был в районе теперешнего сада «Восход», позже лошадей перевели в Троицк, на конезавод.

   Была возможность пойти на рынок, по-миасски — на базар. А там… свежее парное мясо на любой вкус, молоко, зелень — все, что произвели трудовые руки населения города и окрестных сел и деревень. Промтовары? Есть барахолка. Живность? Любая — от кур, гусей, коз до коров и лошадей. Где теперь все это?..

   Ообая речь — о городском пруде: жили на его берегу (и поныне живем), катались на лодках, слушали музыку. Сейчас извилистая насыпь уродует его гладь. Нерестилища извели, веками сформированное ложе пруда нарушено. В перспективе — сползание, тихое, но неизбежное, прибрежной части города, его береговых улиц в ту яму, что образовалась после драги, и, собственно, процесс, как говорится, уже пошел.

   Уы, все течет, все изменяется. Жаль только, что при громких лозунгах — в худшую сторону. Старгород все стерпит?