Однажды на моем уроке поэзии в самой обычной школе, не в лицее, мне предстояло поговорить с детьми о Пушкине. Приближался его юбилей, двухсотлетие, и мне хотелось открыть моим ученикам поэта, которого они, по большому счету, совсем еще не знают. Одно, от силы два стихотворения, да имя полное, да имя няни — и все познания. Как повести разговор, чтобы они меня услышали сердцем? Чтобы слетела их бравада «нам это не надо!» и чтобы разговор задел их за живое?

   Ядолго думала. Искала не в учебнике, не в Интернете — в своей душе и в опыте работы. Нашла! В тот день, когда перечитала стихи его лицейских друзей — И. Пущина, В. Кюхельбекера и других. И вот настал тот ясный день. Я не спешила никогда начать урок без предисловия, необходимого для настройки на восприятие друг друга. Так музыкант настраивает инструмент перед концертом. И вот уже глаза в глаза и…

   — Я не буду вам рассказывать о Пушкине. (взгляд их мгновенно становится удивленным и вопрошающим.) Сегодня я прочту стихи его друзей. (Вопрос, смятение, желание понять почему? И что это — уступка? шутка? розыгрыш? И кто его друзья?)

   Явыдержала паузу. В той тишине, которая стояла в классе, мне было выдержать ее нетрудно…

   — Я буду говорить… на русском языке… но вы меня, скорее всего, понять не сможете…

   — Как это? — вырвалось у них.

   — Сейчас увидите, точнее, услышите.

   Ия прочла — с выражением, как подобает — стихотворенье Кюхельбекера. Оно было написано высоким слогом: поэты пушкинской поры так и писали. На лицах детей — недоумение. брови у них то взлетают кверху, то сходятся у переносицы — дети силятся понять, что происходит. И не могут найти «точки опоры» в услышанном стихотворении, не могут зацепиться… Тем временем я обращаю их внимание на то, что собираюсь прочесть стихотворение Ивана Пущина… Прочла — картина та же, они совсем не поняли, о чем шла речь…

   — Ну что, мои хорошие, о чем были стихи?

   Ои пожимали плечами…

   — А что, слова были не русские?

   — Нет, русские, но все какие-то другие, незнакомые… Мы ничего не поняли.

   Яулыбнулась:

   — А теперь… прочтите-ка, пожалуйста, сами любое знакомое вам стихотворение Пушкина!

   Д, это надо было видеть… Они переглянулись и просияли, класс наполнился морозным воздухом и свежестью… «Мороз и солнце; день чудесный! Еще ты дремлешь, друг прелестный…» — читал весь класс, читал хором, с удовольствием, с улыбками, которых на их лицах при чтении стихов обычно не бывает, читали с на-слаж-де-ни-ем! И надо ли говорить, как были счастливы в тот миг открывшие поэта дети и как был счастлив тот, кто помог им в этом! Теперь я имела право начать разговор о Пушкине…