Псле обильного снегопада дохнуло вчера весенним теплом, да так, что ручьем побежало с крыш. Все поплыло. Даже на горе появились проплешины. Заголосили на заборах коты. Воробьи расчирикались и устроили настоящий переполох под навесом.

   Гстившая внучка оставила на подоконнике горсточку семечек. Насыпала их кучкой на красный листок с приглашением на избирательный участок и забыла. Примостившись на оконный переплет, синичка несколько раз стукнула клювом в стекло. Отнес семечки в кормушку, а листок опять положил на видное место. В воскресенье — выборы. За нового президента проголосовать надобно.

   Фвраль нынче выдался на день длиннее обычного, но по погоде на дворе уже март. Зима миновала. С понедельника в стране пойдет подсчет голосов, а на Руси затеется Масленая неделя.

    Масленица! Какое вкусное слово. Как румяный блин. Пальчики оближешь. Душа так и жаждет пролететь на тройке по зимнему лесу. Звон бубенцов, скрип снега под санями, морозное дыхание да храп лошадей...  Сказка... И откуда это в душе? Видно, с бабкиными блинами в безбожное время запало. Православные праздники она почитала краше советских и загодя готовилась к ним. «Как на масленой неделе из печи блины летели» — это, верно, и про нее сказано.

   Сутра в избе топилась русская печь. За окном еще темным-темно, а золотистые отсветы уже пляшут на стенах, потрескивают поленья, гудит в трубе, из чела огонь пышет жаром. Бабка в глиняную ладку льет молоко, бьет яйца, добавляет мучки и все это сбивает веселкой. Вот разгребла угли, зачем-то солью трет сковородки и прокаливает их. После ловко смазывает чугунное донышко куриным крылышком, обмакнув его в постное масло, льет черпачком тесто — и сковородку в печь, в жар. Первый блин, хрустящий, румяный, запашистый, летит на стол. Чад. Угар. Треск. Шип. Стук. На столе растет гора блинов.

   М, пацаны, наевшись с утра блинов, целыми днями катались с горы на санках, сшибая иногда взрослых, что по двое, по трое ходили по улице и нескладными пьяными голосами пытались петь под гармошку. Но это были всего лишь отголоски той раздольной Масленицы, хмельной и горластой, которую порой называли шальной, бестолковой, размашистой. Разгул в Масленицу на Руси был поистине грандиозный. Излюбленным развлечением было катание с гор. Нередко наверху устанавливали стол с угощениями, но главное — с горячительным, которым и потчевали «на дорожку» катающихся. Неслись с ледяных гор и поодиночке, но чаще — усевшись гуськом, так веселее было падать, толкаться. Неподалеку, бывало, парни бились в кулачном бою. Если вначале дело шло «стенка на стенку», то после заканчивалось кучей-малой. Тут же на горе, торопя весну, сжигали чучело Масленицы или Зимы. А по городу всюду звенели колокольчики, тройки неслись с расписными санями — катание на лошадях считалось самым красивым удовольствием. И в кои веки все это было?

   Мсленица — праздник переходящий и не имеет точной календарной даты. Он предшествует Великому посту и длится неделю. Утверждают, что возник он задолго до принятия славянами христианства и сохранил немало языческих черт. По легенде Масленица родилась на севере. Однажды в самое суровое время года человек заметил ее, прячущуюся за огромными сугробами, и кликнул помочь людям, согреть и развеселить их. Масленица пришла, но не той хрупкой девушкой, что пряталась в лесу, а явилась ядреной бабой с румяными щеками, лукавыми глазами, с заразительным хохотом, и такой она пришлась по душе нашим предкам. К этому празднику приурочивалось множество обычаев и поверий, любимых в народе, но осуждаемых церковью. По той причине Масленицу долгое время старались изжить, однако сделать это так и не удалось. Ни царские грамоты и указы, ни наставления патриарха не могли укротить буйство веселящегося народа. Ее лишь смогли угомонить до семи дней кряду. Пьяная, разгульная, обжорная Масленица имела свой установленный порядок празднования: в понедельник — ее встреча, во вторник — заигрыши, в среду тещи приглашали зятьев на блины, в четверг происходили санные катания, в пятницу — тещины вечерки: зятья звали тещу на угощение, суббота отводилась золовкиным посиделкам. В воскресенье к вечеру на Прощеный день соседи начинали просить друг у друга прощения. Кланялись низко, до земли, и говорили друг другу: «Прости Христа ради». — «Прости и ты меня». — «Бог простит». В семейном кругу просили прощения по-иному. После ужина самый малый начинал кланяться всем по очереди и, получив прощение, отходил в сторону. За ним начинал кланяться следующий по возрасту. Но у младшего прощения уже не просил. Последней кланялась хозяйка дома и просила прощения только у мужа. Глава дома, муж, не кланялся никому. Он за все был в ответе перед Богом.

   Ткая праздничная неделя осталась в той дореволюционной России. Ныне гуляние на Масленицу спрессовалось до одного дня на выходной перед Великим постом.

   Ели не ошибаюсь, только где-то в середине 70-х в стране вновь стали широко отмечать этот народный праздник, назвав его Проводами русской зимы. В старом городе для катания на лошадях на городском пруду не один год кряду расчищали большой круг. Каждый хозяин прихорашивал своего коня. Лошадям в гриву вплетали красные ленточки, до блеска чистили колокольчики и медь на сбруе. Внешний вид коня, его выправка и поступь становились мерилом достоинства хозяина. А для ребят прокатиться по кругу в расписной кошевке было радостью необыкновенной...