Почти полтора года выходит в нашей газете страничка «Территория Традиции», которая знакомит читателей с размышлениями о роли православной церкви в нашем обществе, о том, что есть вера и почему она неотделима от истинной Традиции. Ее инициатор и постоянный автор — Юрий Борисович Попов, хорошо известный многим миасцам литератор и публицист. Сегодня Юрий Попов отвечает на наши вопросы.

   — Юрий Борисович, в последнее время широко обсуждается вопрос (в том числе и с участием президента) о том, надо ли вводить в школьную программу курс «Основы православной культуры». А что вы думаете по этому поводу?

   — Рискуя разочаровать многочисленных «ревнителей», должен сказать, что мое отношение к вышеупомянутому вопросу как минимум неоднозначное. Я отнюдь не отношу себя к сторонникам ускоренной «православизации» общества, когда кумачовые транспаранты «Да здравствует Первое мая!» заменяются на «Христос Воскресе!». Мне думается, что религия ни в коей мере не должна подменять собой идеологию, тем более, что, на мой взгляд, современная многоголосица идеологий и партийных движений вызывает у обычного человека разочарование, усталость, если не сказать больше — отвращение. Поэтому все, что касается веры, сугубо личное, я бы даже сказал, интимное дело каждой человеческой души, и никакими разнарядками сверху, вольной или невольной казенщиной, формальным подходом к делу не только не поможешь возрождению традиционных основ нашего духа, а скорее навредишь. Иначе говоря: не нужно превращать храм Божий в некое подобие горкома партии. Тем более нужно очень серьезно отнестись к личности потенциального преподавателя этого предмета. На мой взгляд, «человек с горящими глазами» может лишь оттолкнуть учащихся от предмета изучения, может быть, невольно окарикатурив по своим лекалам образ великой православной Традиции.

   Сдругой стороны, не следует забывать о том, что курс, о котором мы ведем речь, — это ни в коей мере не Закон Божий, это не основы вероучения. Это обычный культурологический курс, и, откровенно говоря, непонятно, почему вокруг него сломано столько копий. Если кому-то хочется вырастить из ребенка «гражданина мира», существо, совершенно не отягощенное привязанностью к родной земле, родной культуре, родным святыням (а я допускаю, что такие поползновения есть), тогда, наверное, такой курс не нужен, и хорошо бы заодно убрать из программ русскую историю, литературу — Пушкина, Достоевского, храм Покрова на Нерли, Великую Отечественную войну. А потом уж и название страны переменить на более «современное». Но это не наша логика. Нельзя, думая о своем народе, живя не «гламурными» тусовками, а его реальной, зачастую очень нелегкой жизнью, плодить стада «духовных кастратов», нельзя насильно отрывать ребенка от питательных корней родной культуры. А ведь вся наша культура по внутреннему духу глубоко христианская, Православие вошло в ее плоть и кровь, и неразумно пытаться повернуть историю в другое русло.

   — Согласны ли вы с утверждением, что в нашей стране происходит разрушение института семьи, а следовательно, и нации?

   — Вы знаете, здесь трудно давать какую-то однозначную оценку. В последнее время мне кажется, что, наоборот, институт семьи возрождается, и слава Богу, что увеличивается количество связывающих себя узами брака молодых пар, рождаются и подрастают ребятишки. Кстати, это особенно заметно в приходской церковной жизни, ведь Церковь всегда благословляла подвиг семейной жизни, воспитания детей. Другое дело, что современная общественная культура, в противовес Церкви, вульгаризирует семейную жизнь, сводя ее даже не к западным (кстати, на Западе высоко ценится институт семьи), а уже к каким-то совершенно идиотским меркам. Вы посмотрите, какие фильмы о семейной жизни крутят наши телеканалы: «Саша+Маша», «Семья Звездуновых», «Счастливы вместе». Это настолько ущербно не просто в культурном, а просто уж в психиатрическом плане, что трудно подобрать слова, чтобы должным образом оценить и создателей, а заодно и аудиторию этих, с позволения сказать, «шедевров».

   Сйчас чуть ли не признаком хорошего тона считается с некоей иронией относиться к фильмам советской эпохи, но разве не приятно посмотреть такие фильмы, как «Евдоким и Евдокия», «Семья Журбиных», «Дом, в котором я живу», другие произведения советской киноклассики на семейную тему? Дело в том, что все эти фильмы, несмотря на их внешнюю атрибутивность, глубоко христианские по духу, по миропониманию, по образу отношений героев между собой, в основе которых — готовность к самопожертвованию. Дай Бог, чтобы наши семьи множились, чтобы в них произрастала взаимная любовь, верность, самоотдача. Романтика отношений может прийти, может и уйти, но все-таки главное в отношениях любящих, на мой взгляд, — это взаимная ответственность друг перед другом, перед детьми, перед всем окружающим миром и, конечно, в идеале, перед Богом.

   Ве чаще вспоминаются слова великого русского мыслителя Константина Леонтьева: «Все менее и менее сдерживает кого-либо религия, семья, любовь к Отечеству, — и именно потому, что они все-таки еще сдерживают, на них более всего обращена ненависть и проклятия современного человечества. Они падут — и человек станет абсолютно и впервые «свободен». Свободен как атом трупа, который стал прахом».

   — Современную молодежь часто называют потерянным поколением, так как она взрослела в тяжелое для страны время, когда якобы было не до детей. Что нужно сделать, чтобы не потерять еще одно поколение?

   — Я думаю, что главное для детей — это любовь. Дети должны расти в атмосфере любви, требовательной любви. Не нужно тщиться выдумывать какие-то сомнительные программы воспитания вроде «детей индиго», тем более «поколения next». Не нужно объявлять какие-то специальные кампании помощи детям, тем более приурочивать их к нелепому по своей сути Дню защиты детей (впрочем, как и многие другие, если почти не все так называемые праздники).

   Нжно осознать, что чужих детей не бывает. Кстати, это хорошо понимали в те годы, когда сильна была наша государственность. Ребенок не просто «цветок жизни», это маленький человек, который должен жить с детства в человечной, а не расчеловечивающей среде. Поэтому начинать надо не с детей, а со взрослых.

   Пка не закончится какое-то поистине массовое помешательство погоней за «качеством жизни», пока в качестве образцов для подражания нам не перестанут навязывать совершенно одуревших от безделья и легких денег «гламурных» вырожденцев, пока мы не возвратимся к самим себе, не изменим нравственные ориентиры собственной жизни (мне так и хочется добавить: не начнем учиться каждодневно жить по-христиански), говорить о том, что очередная кампания что-то сможет изменить в этом отношении, — по меньшей мере наивно.

   — Какова, на ваш взгляд, роль церкви в нашей сегодняшней жизни?

   — Мне нелегко говорить на эту тему, потому что здесь у меня нет взгляда со стороны. Я действительно счастлив тем, что я церковный человек, что у меня есть возможность приходить на Богослужения, прикасаться к дивной сокровищнице веков, оставленной нам Святыми Отцами, читать Святое Евангелие, приступать к Таинствам исповеди и Святой Евхаристии. Я не отделяю, просто не могу отделить Церковь от своей повседневности. Думается, в этом как раз и заключается роль Церкви в нашей жизни: как и много веков назад, быть для нас «ковчегом спасения», Домом, в котором происходит удивительное таинство встречи человеческой души и Вечного, Живого Бога.

   — А чего, по вашему мнению, больше всего не хватает современному человеку?

   — Тишины — и внешней, и особенно внутренней. Совершенно ненормальный ритм жизни, постоянная какофония внешних звуков, обилие общения, причем зачастую не столько полезного, сколько вредного своей агрессивной навязчивостью и всеядностью, невозможность побыть наедине с собой — подлинная болезнь нашего времени, несущая с собой лавину обострений, в том числе депрессий, дикой криминализации сознания общества, бескультурья, душевной пустоты…

   А посмотрите за окошко: осень, ветер несет вдаль облака, желтые листья падают и падают вниз с неумолимостью самого времени. И в такие минуты, даже секунды тишины как будто ловишь на себе ласковый взгляд Отца и чувствуешь на своей грешной голове Его теплую, любящую ладонь.