Существует скрытно

   Саршее поколение помнит, как при очередном витке «холодной войны» Хрущев во время выступления в ООН вошел в раж, снял ботинок и, стуча каблуком по трибуне, заявил миру: «...мы еще покажем вам кузькину мать!» Фраза, переведенная переводчиком как «мать Кузьмы», оказалась совершенно непонятной высокому собранию наций, привела слушателей в замешательство, приобрела в их умах зловещий оттенок.

   «Показать кузькину мать» — простонародное выражение, означающее угрозу. Кузькой называли жучка, вредителя хлебных злаков. Дословный смысл фразы «показать кузькину мать» — «показать его личинку», но сделать это можно было лишь глубоко разрыв землю. Личинка кузьки — та самая «кузькина мать» — существует очень скрытно, и добраться до нее почти невозможно. Позднее смысл стал иным. Фраза употреблялась во время испытаний термоядерной бомбы, выражение «кузькина мать» использовалось в кругах создателей атомного изделия и не только.

   Сазу после войны в декабре 1946 года на Южном Урале началось строительство объекта для создания принципиально нового вооружения — атомного. Через два года был возведен первый в стране промышленный комплекс по производству плутония — итог работы над атомной проблемой лучших умов научно-технической интеллигенции страны с гвардией бериевского ГУЛАГа. Под Кыштымом в глубочайшей тайне была создана личинка с начинкой первого ядерного боезаряда. Оружейный плутоний, полученный в «Сороковке», позволил стране осуществить уже в августе 1949 года на Семипалатинском полигоне взрыв первой советской атомной бомбы. Разработки позднее легли в основу водородной супербомбы, созданной в Арзамасе-16, которую глава государства Н. С. Хрущев и определил как «кузькину мать».

   Д конца 80-х годов о работе атомной промышленности замалчивалось. Только после Чернобыльской трагедии на сессии Верховного Совета СССР впервые гласно было проведено обсуждение проблем и последствий Кыштымской аварии 1957 года на химкомбинате «Маяк». Именно тогда, в октябре 1989 года, страна узнала, где и кем создавался ядерный щит государства. К сожалению, в истории «Маяка» есть и трагические страницы. 29 сентября самой серьезной аварии будет ровно полвека.

   Последнее воскресенье

   Слнечным, не по-осеннему жарким днем в последнее воскресенье сентября 1957 года в хранилище радиоактивных отходов химкомбината случился сбой в работе системы охлаждения. Одна из емкостей, находившаяся в бетонном каньоне, перегрелась, произошел мощный тепловой взрыв. Раскаленная радиоактивная смесь сорвала 250-тонную крышку. Была полностью разрушена емкость из нержавеющей стали с 70 тоннами высокоактивного вещества. В атмосферу на высоту более километра вырвался столб радиоактивных газов, пыли и перегретого водяного пара. В небе он мерцал оранжево-красным светом. Радиоактивное облако (2 миллиона кюри), подхваченное сильным юго-западным ветром, разнеслось по территории Челябинской, Свердловской и Тюменской областей. Оно накрыло 217 деревень с 272 тысячами человек. Жители трех деревень всего лишь за неделю нахождения в «грязной» зоне получили в среднем по 52 бэра. Выпадение радиоактивных веществ в первые часы было очень интенсивным, сверху сыпались довольно крупные частицы. Мелкие осадки в виде хлопьев продолжались и на следующие сутки.

   Рдиоактивному заражению подверглись и объекты химкомбината «Маяк», реакторные заводы, новый строящийся радиохимический завод, пожарная и воинская части, полк военных строителей и лагерь заключенных. Эвакуация началась только через 10 часов после аварии, когда было получено разрешение из Москвы. Людей на открытых бортовых машинах и пешим строем вывели из опасной зоны. Все они прошли санитарную обработку и получили чистую одежду. Однако радиоактивные вещества настолько глубоко проникли в кожный покров, что обработка дала слабые результаты.

   Н городку Челябинск-40 повезло: радиоактивный след ушел в другую сторону. Территорию, где пролился ядерный дождь, впоследствии назвали Восточно-Уральским радиоактивным следом. И этот радиоактивный след растянулся на 100 с лишним километров, а ширина его составила около 10 километров. В течение 7-10 суток пришлось эвакуировать почти 11 тысяч человек из 24 населенных пунктов двух соседних областей.

   Что будет с нами?

   Вгазете «Снежинский автограф», издающейся в Федеральном ядерном центре России, были опубликованы ранее замалчиваемые подробности той аварии. Оказывается, в первые дни ликвидаторами стали и учащиеся средней школы деревни Караболка — им пришлось после взрыва голыми руками бороться с радиационной угрозой. Газета писала, что бывший учащийся Карабольской средней школы Рузван Хабибуллин вместе с товарищами в день атомной аварии работал на колхозном поле. «Около 16 часов мы услышали грохот и ощутили резкий порыв ветра с запада. Под вечер на поле опустился странный туман. Мы, конечно, продолжали работать и тогда, и в последующие дни. Через несколько дней нас почему-то заставили уничтожать еще не вывезенный с поля урожай. Трактористы рыли ямы, а мы голыми руками наполняли их корнеплодами. О соблюдении каких-то мер предосторожности нам никто не говорил, поскольку распорядители и сами ничего до конца не понимали...» К зиме у него начались страшные головные боли, он почти потерял зрение. Впоследствии его вместе с матерью лечили от белокровия. Его старший брат и сестра умерли в возрасте 46 лет.

   А вот как об этой радиационной аварии рассказывал на семинаре в Институте проблем безопасности развития атомной энергии РАН активный участник секретных операций А. П. Поваляев (цитата из газеты «Спасение»):

   «О трагическом событии мы узнали случайно. Бродили по Уралу слухи, что где-то что-то выпало отравляющее. И вот из деревни Большие Аллахи позвонил в Москву ветеринарный врач. Он попросил прислать человека, который помог бы разобраться с животными, заболевшими чем-то странным. Приехал сотрудник Всесоюзного института экспериментальной ветеринарии, специалист-радиолог. Привез прибор ИМА (индикатор медленных атомов) и обнаружил загрязнение. А доярки ему пожаловались, что бык на коров совсем не реагирует. Подойдет — и отворачивается. Человек из института сделал вывод: бык получил лучевую болезнь и стал импотентом. Когда слово «импотенция» было сказано, люди заволновались, особенно начальники. «Если у быка импотенция, что будет с нами?» Дело пошло в облздрав и дальше в Минздрав, в Минсельхоз. Из Минздрава позвонили главному врачу комбината «Маяк»: «Что там у вас произошло?» Хорошо, что колхозный бык дал понять, что с ним что-то не так. А иначе как бы узнали в министерствах?»

   Илишняя секретность вредила. Но люди постепенно узнавали от специалистов и от своих московских шефов обо всех факторах опасности. Нельзя было о ней открыто говорить.

   Оенью 57-го в деревеньках, отрезанных от мира бездорожьем, с еле пробившихся вездеходов, с прилетевших «кукурузников» высаживались солдаты и — скорей! скорей! ничего нельзя брать! вам за все заплатят! — вывозили жителей, расстреливали скот. Позже выкопали большие ямы и спихнули туда бульдозерами избы вместе со всем скарбом.

   Шагом марш!

   Н комбинат продолжал работу, не останавливаясь ни на час. Наиболее активный участок следа около 37-го завода охватывал существенный отрезок дороги, соединяющей город с промзоной. За те два месяца, что транспорт сновал туда-сюда, оказались загрязнены две центральные улицы «Сороковки» и коттеджи, где жило руководство. Процедура очистки города растянулась почти на год. 

   Уе в ноябре 1957-го из Удмуртии в Челябинск стали прибывать эшелоны с 18-19-летними парнями. Солдаты коснулись беды голыми руками. Дезактивацией занимались без спецзащиты. Белый халат и марлевая повязка от радиации не спасали. Бойцы осушали светящиеся болота и озера, перекрывали стронциевые речки и перекапывали цезиевые берега, долбили землю, лопатами снимали верхний слой земли, грузили в машины. Ликвидаторам аварии были установлены максимальные нормы облучения: не более 2 рентген в смену и 25 рентген за все время работ. Но установленные дозы облучения на практике не соблюдались. Облучение было значительно выше нормативного.

   Рбочих рук не хватало. Для ликвидации последствий в зоне аварии в «Сороковке» начали экстренно формироваться воинские команды. Без особого шума, но очень быстро набирались отряды военных строителей и связистов, караульные подразделения. Отбор солдат для «почетной службы на секретном объекте» проходил под контролем органов госбезопасности. Особое внимание уделялось семейному положению и образованию будущих бойцов атомного фронта. Сюда старались направлять детдомовских, безотцовщину, преимущественно из рабочих и крестьянских семей. Ликвидаторами становились призывники-уральцы, сибиряки, парни из южных республик Советского Союза.

   Ликвидатор Метелкин

   Смиасским ликвидатором последствий аварии на «Маяке» я познакомился года три назад совершенно случайно. Мы с коллегой вели соцопрос для газеты на проспекте Автозаводцев. Человек, с которым мы решили заговорить, отвечал неохотно, явно стесняясь отсутствия передних зубов. Когда я поднял фотоаппарат, он замахал:

   — Не надо, не снимай беззубого!

   — Уж не бабушка ли в детстве?.. — сорвалась с языка детская дразнилка.

   — Кузькина мать без зубов оставила. На «Маяке». Ликвидатор я.

   — Как звать? Где живешь?

   — Метелкин. Поляковский я, — ответил он и не пожелал дальше вести разговор.

   Онем вспомнил нынче, накануне полувековой даты той кыштымской аварии. Оказавшись в Поляковке, нашел двоюродного брата ликвидатора, его родную сестру. Она принесла из дома его армейские фотографии, объяснила, как найти его в Миассе. До армии ее брат успел поработать коновозчиком, потом бетонщиком на строительстве железнодорожной ветки Миасс — Учалы.

   ...На призывном пункте офицер заглянул в документы будущего солдата, полистал их и для важности момента переспросил:

   — Как фамилия, солдат?

   — Метелкин Николай Васильевич.

   Венный пристально посмотрел на деревенского паренька и передал документы сидящему рядом человеку в штатском. Его досье прошло тщательный контроль, и новобранец был направлен на сверхсекретный «Маяк». Принял присягу и прослужил на «Маяке» с декабря 1958-го три полных года.

   — С нас взяли подписку молчать тридцать пять лет о том, что делали, чем занимались. Нельзя было увязывать любые свои заболевания со службой на «Маяке», — признается Николай Метелкин. — Я работал на монтаже труб, вентиляции, укладывал защиту, где чугунную, где свинцовую. Там объектов полно. Мы работали под землей. Где чистое место — смена была шесть часов, а где по допускам — нам давали прибор вроде авторучки и еще какую-то кассету — это чтоб лишних рентген не нахватать. Солдат отовсюду много было: узбеки, армяне, грузины — в общем целый интернационал. Жили дружно, хорошо. Наша часть была на хозрасчете. Дни рождения отмечали даже, бывало, с кубинским ромом, но, правда, втихую. С нами гражданские работали. Они наставляли, что понемножку можно, оно как бы очищает, но только понемножку.

   Вшесть подъем, физзарядки не было, позавтракаем и поездом на работу. И так три года. После службы на здоровье особо не жаловался, вот только сейчас суставы болеть стали, да шестой год у меня голова шумит и ночью в ней шлепает как волнами, врачи говорят: старческий склероз, таблетки пью, а толку нет. Всю жизнь на автозаводе проработал. Одна запись в трудовой. В 57-м году, еще до армии, стропальщиком устроился. Льготы, спрашиваешь? В 55 лет на пенсию пошел. За квартиру пятьдесят процентов платил, потом все отменили. Но я на службу не обижаюсь. Кому-то же надо было…

   — А дети? Дети-то есть?

   — Мы с женой пятерых вырастили. Трое в Миассе живут. А жену схоронил в восемьдесят четвертом. Раньше меня ушла.

   Ядерный щит

   1957 год. В июле впервые в Москву пожаловал Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Первого сентября я стал первоклассником. Двадцать девятого сентября произошла первая атомная авария, имевшая катастрофические последствия. Полвека назад четвертого октября в космос полетел первый искусственный спутник Земли. Но всего этого могло не быть. 1957 год чуть не стал годом первой ядерной войны.

   Академик А. П. Александров в 1988 году, отвечая на вопросы корреспондента «Известий», сказал: «Наша бомба никого не убила, она предотвратила крупномасштабный атомный пожар... Дата атомного нападения на СССР намечалась на 1957 год. На территории нашей страны планировалось взорвать в общей сложности 333 атомные бомбы и уничтожить около 300 городов».

   В подготовке страницы были использованы главы из книги «Тайны «Сороковки» и материалы различных интернет-сайтов.