"Жизнь не зависит от поглощения пищи. Еда сама по себе, жизнь сама по себе — в этом заключается смысл гипотезы Парацельса об «отчуждении». Бытие физического организма и бытие души протекают по самостоятельным траекториям. Их взаимозависимость не что иное как иллюзия», — так говорил Евгений Головин. И это — «окончательное решение проблемы».

   Чловеческое существо устроено двойственно. Помимо замкнутой системы физико-психического организма, существует аналогичная замкнутая система души. Душа есть то, что остается на месте, если человека убить. Чтобы прикоснуться к этой уникальной инстанции в нас самих, существует надежный путь. Путь аскезы.

   Мксим Исповедник говорит в главах о Богословии и о Домостроительстве Воплощения Сына Божия: «Ибо все живущие по сопричастности к жизни суть мертвецы». Святой Григорий Нисский использует для выражения этой же идеи специальный термин «мертвая жизнь» — «некрос биос». «Мертвая жизнь» есть автономный цикл естественного существования человека.

   Пст (и особенно Великий Пост) милосердно дан нам, чтобы мы (почти в принудительном порядке) испытали далекий свет внутреннего бытия, который скрыт в глубине нашего сердца. Тело и его вегетативные испарения, выдающие себя за наше подлинное «я», должны быть тщательно отслоены от нашего духа, вынесены во вне, поставлены в режим наименьшего благоприятствования.

   Чо справедливо для отдельного человека, стремящегося проснуться, обнаружить в себе скрытое сокровище, то задание, которое вложено в нас невидимой рукой «верхних родителей», то справедливо и для народа, для нации, для общества. Мы слишком много едим. Позднесоветский уют разложил наше внимание, расслабил мозги, тела набрякли сонными соками, квартиры заполнились излишним скарбом. Не удивительно, что в конце концов общество, забывшее о душе, закосневшее в «мертвой жизни», породило агрессивную плесень либерализма. Заговор вирусов возникает лишь в одутловатых, сытых телах, которые тщатся увековечить свою послеобеденную дрему.

   Чобы покончить с этим — пусть на последней, критической черте — необходимо всерьез вступить в Великий Пост, в общенациональный Великий Пост. Необходимо прижать естественное бытие, отрешиться (как от сатаны и Запада в момент святого крещения) еще и от позднесоветской инерции.

   Сысл аскезы в том, чтобы еще при жизни (пока не поздно) попасть в реальность пограничной полосы бытия, соседствующей напрямую с многомерными и многообитаемыми мирами смерти. Чтобы заглянуть через плечо суровому ангелу и окинуть взглядом завещанный нам план свершений и дел, о которых мы не ведаем, либо от которых настырно уклоняемся. И этот зазор между добровольной смертью и смертью окончательной необходимо активно использовать, чтобы изо всех сил исполнить завещанное нам высшим Промыслом, богоносными предками, великой страной.

   Срадание, боль, ужас, мрак, безумие и даже ад — если погрузиться в них сознательно и добровольно — молниеносно мобилизуют все высшие, световые, сокрытые резервуары духовного бытия. «Мертвую жизнь» в нас самих — как на личностном уровне, так и в национальном масштабе — необходимо жестоко пытать, резать по живому, третировать, унижать, насиловать. Это закостеневший бастион бесов. Демоническая застава непросветленной плоти, фатально останавливающей (как хищный гаишник) кортеж души, стремящейся покинуть Вавилон материального обморока.

   Нша Родина — трансцендентна. Русь не данность. Она — задание. Это великая континентальная империя Души. Самодвижимой и величественной. Незаходящей, невечерней Русской Души. Прочь от «мертвой жизни» к немыслимому мигу искупительной Пасхи нация движется суровыми дорогами великопостной аскезы. Должна двигаться.