«Ведь так не должно быть на свете, чтоб были потеряны дети», – поется в известной детской песне. Не должно. Но, к сожалению, есть. В Российской Федерации сегодня воспитывается 170000 государственных детей. Представляете, целый город, такой, например, как Миасс – целиком и полностью из брошенных детей! Общее же число сирот в России составляет около миллиона. Это официальные данные. По данным же независимых источников число беспризорников в России куда больше.

   Пчему их, государственных детей, так много в нашей стране? Что заставляет нерадивых родителей отказаться от ребенка? И что заставляет органы опеки изъять ребенка от своих кровных мам и пап? Попытаемся ответить на эти вопросы вместе с директором детского дома «Радуга» Светланой ГУСТОВОЙ.

   Сровая действительность:

   «Детей брошенных меньше не становится»

   – Светлана Борисовна, наша страна занимает первое место по количеству брошенных детей во всем мире; это официальные данные на 2009 год. В чем корень проблемы?

   – Государство не имеет целевой программы поддержки семьи. И не только деньги здесь играют главную роль. Нравственная поддержка государства, если хотите, нужна. Сейчас и материнский капитал создан, разработаны разные программы финансовой поддержки семьи, но… детей брошенных меньше не становится.

   – Каков портрет девиантного родителя?

   – Бросают детей в основном злоупотребляющие алкоголем, в первую очередь. Распространено такое явление как вторичное сиротство: повзрослевшие, дети из детского дома сами через какое-то время оставляют своего ребенка. Они не понимают, что такое семья, не осознали с пеленок радость семейного очага...

   Дти и взрослые:

   «Каждый, кто хочет обогреть – мама»

    – Как складываются отношения детдомовца с воспитателями?

   – Теплые отношения! Дети своих воспитателей зовут мамой. У нас даже физрука Олега Геннадьевича некоторые дети зовут «мама». Да что там: каждый, кто хочет обогреть – мама. А воспитатель действительно как мама – вместе с ними живет, ест, спит. А вечерние беседы, ночные сказки!..

   Пивычки:

   «Просит бич-пакет вместо котлеты»

   – В каком возрасте к вам по-падают дети?

   – Возраст зависит от степени выявления неблагополучной семьи: чем раньше забили тревогу соседи или медработники, например, тем быстрее можно взять ребенка в детский дом для адаптации к нормальной жизни. В первые дни в государственном учреждении они не знают, что такое печень, курица, к примеру, как умываться, одеваться. Они порой просят «бич-пакет» вместо котлеты. Представляете?

   Дшевное состояние:

   «Приходят к нам волчатами»

   – Что значит «ребенок государственный»?

   – В принципе, это такие же дети. Но… в них есть иголочки – такой своеобразный механизм защиты, что ли. Приходят к нам волчатами, а мы начинаем с ними работать уже. Как правило, процесс развития у нас проходит через коллективную работу: вместе играем, учимся наводить уют, аккуратно обращаться с вещами, вместе праздники, дни рождения отмечаем… За годы работы сложились хорошие традиции.

   – В связи с кризисом процент государственных детей увеличился в городе?

   – Финансирование детского дома не уменьшилось. Кризис, как правило, в большей степени ударяет по тем, кто лишается последнего заработка, и не случайно они начинают пить. Я могу сказать, что приют в Миассе уже переполнен. К нам волна пока не дошла, но уверена, что увеличится количество брошенных. Однозначно.

   Свет госсистеме:

   «В школах о домне говорят, а о семье – молчат»

   – Светлана Борисовна, каким образом можно сократить социальное сиротство?

   – Культ семьи в обществе нужен. Недавно в России был объявлен Год семьи, а в нашем детском доме еще больше детей брошенных оказалось в этот год. С чем связано? Не знаю (задумчиво). Знаете, у нас в школах говорят о доменных печах, об изобретениях, о чем угодно, а о создании семьи, об ответственности за детей – молчат. А этому учить нужно. Создать семью и сохранить ее очень тяжело. А без семьи общество больное.

   – Какова дальнейшая судьба брошенного ребенка после детского дома?

   – Давайте по порядку. Вот попал ребенок к нам, в детский дом. Дальше его нужно адаптировать к нормальной жизни. Это значит – привести ребенка в душевное равновесие, рассказать, что такое хорошо, что плохо; научить чистить обувь, чистить зубы и многое другое. Над этим работает весь коллектив: психологи, дефектологи… В детском доме нет ни одного равнодушного специалиста – каждый является участником воспитательного процесса. У нас есть Школа приемных родителей. Сразу отдать ребенка в другую семью нельзя, он должен пройти полностью процесс реабилитации. Только после этого мы рассматриваем возможность возврата ребенка в кровную семью. Если это не срабатывает, то ищем замещающую семью. Здесь еще одна проблема – в сегодняшнем обществе только два процента семей готовы взять чужого ребенка под свою опеку, усыновить. Это непростой шаг.

   – Государство поддерживает?

   – Опекуны получают опекунское пособие, а приемная семья – свое-образную зарплату на воспитание ребенка. И, кстати, следует сказать, что не каждой семье мы отдаем детей. Смотрим, насколько родители умеют общаться с детьми. Взаимоотношения между ними отслеживаем в течение нескольких месяцев. Это не скоротечный процесс.

   – Сколько детей из вашего детского дома обрели семейный очаг?

   – За период с 2007 года по 2009 год 50 человек обрели семью. А к новому учебному году – шестеро детей.

   – Как думаете, Светлана Борисовна, в семье брошенному ребенку жить лучше, чем в детдоме?

   – Безусловно! Ребенок должен воспитываться только в семье.

   Мение:

   Иина СОЛОМАХА, социальный педагог в детском доме «Радуга»:

   «Общество не осуждает нерадивого родителя»

   – Ирина Геннадьевна, что заставляет родителей бросить ребенка?

   – Им так легче жить. Бросив ребенка, они в жизни ничего не теряют, и общество само их не осудит. Когда родитель деградирует, ребенок становится тяжким грузом, который нужно сбросить. Потом плачут. Но это пьяные слезы.

   – Говорите, общество не осудит?

   – В целом общество такой поступок не одобряет, конечно. А вот то общество, в котором живет девиантный родитель, это одобряет. Государство привлечь к ответственности ни самих родителей, ни общество такое не может.

   – Как человек, работающий с детьми, скажите, что нужно ребенку?

   – Семья, тепло семейного очага. Это основное. Когда я разговариваю с детьми, то вижу, что они мечтают о семье. Мы проводили анкетирование. Что интересно, дети не вспоминают из своего детства ничего, связанное с покупками, например, подарками на день рождения, а вспоминают как с мамой, к примеру, ходили в лес, как в огороде работали… Вспоминают именно семейные сцены. И никаких слов о покупках. Им это не нужно! А нужно участие родителей в их жизни. Чтобы его любили, чтобы его принимали таким, какой он есть, с двойками, с грязной обувью...

   Нстя (10 лет) и Лилия (13 лет), сестры-воспитанницы детского дома «Радуга»:

    «Мечтаем о большом доме»

   – Настя, какая у тебя самая большая мечта?

   – Я мечтаю о большом деревянном доме. У меня будет много-много собачек. Я буду их кормить, гладить.

   – А у тебя, Лилия?

   – Я тоже хочу жить в большом доме. У меня будет муж и двое детей.

   – Кем стать в будущем хотите?

   – Я поваром хочу быть, вкусно готовить буду, – не сомневается Настя.

   – А я воспитателем буду или учителем, – продолжает Лилия.

   Д, культ семьи сейчас обществу, как свежая кровь больному – необходим. Государственный ребенок, убежавший на улицу и попавший потом в лучшем случае в казенный дом – это ребенок, который убежал от своих нерадивых родителей: алкоголиков, наркоманов, бомжей… Это значит, что такого ребенка родители не кормили – он не знает вкус мороженого, шоколадных конфет, мясной котлеты… Это значит, что его избивали, не читали сказку на ночь и не пели колыбельную… Это значит, что он никогда не видел между родителями искры любви, проявления чувств. Холодная улица для него – большее счастье, чем собственная семья, свой дом с горячим очагом. Трагедия! И государства. И родителей. И такого ребенка, к сожалению. Кризис финансовый виноват? Нет, конечно. Кризис семьи! В нем корень проблемы.

   Иститут семьи сегодня – как хромающая телега: и деньги вроде выделяют на ремонт, а ехать все так же не может. Если в семье происходят ссоры, драки, когда отец бьет мать, когда в руки родителю попадает нож или еще что-то – все это, разумеется, вопиющие следы той самой телеги. И в такой семье ребенку, разумеется, хорошо не будет никогда. Понимают ли нерадивые родители что-то? Нет. Стакан водки или наркотическая доза напрочь убивают и разум, и чувства. Плачут? Ревут? Права на детей? Крокодиловы слезы! По пьянке. Как бороться? В таком случае – только жесткая плетка. А все, что мягче, в том числе слова – худая подмога.

   …А как приятно видеть детей, у которых есть детство! Во дворе ли, на спортплощадке, в лесу ли – смех, улыбки, веселье… И если родители рядом, с мячом, с мороженым… Они понимают, что жить с детьми, продолжая в них себя, свою культуру, свои мысли – это хорошо, что ребенку по большому счету много-то не нужно – ни роскошных дворцов, ни дорогих подарков – неравнодушие родителя только и всего. Хорошие родители понимают это, а значит – мы живы!