Совсем кратко о главном

   О – это Леонид Леонидович Оболенский.

   Я– это я, мы, непосвященные.

   О почти во всем противоположен мне. Мы – антиподы; небо и земля.

   О – высокий, представительный, блистательный; я – незаметный.

   О любил быть на виду, играть – это была его первейшая потребность; для меня игра – мучение.

   О был то ли из княжеского рода, то ли из прослойки, называемой «прислуга», «из людей». Когда было безопасно, ему хотелось быть из князей, и он вспоминал исторические изыскания С. Эйзенштейна о том, что царь Иван Грозный был из рода Телепней (из Оболенских), как внебрачный сын царицы от И. Ф. Телепни, «стольничего» царя Василия III, бесплодного.

   Яиз рабочих-крестьян; отец работал на заводе и с матерью и с детьми вел крестьянское хозяйство (дом, огород, корова, покосы)...

   Чо же объединяло нас двадцать лет? Потребность искусства – общий предмет увлечения, преклонения; далее, по сути, начинались принципиальные различия.

   О жил искусством, зарабатывал им на жизнь, развлекался им, как любовницей: играл, любовался, выходил с ним под руку на прогулку, вызывая восхищение, зависть, желание подражать. Его «донжуанский список» видов искусства был широк и разнообразен: кино, музыка, танец, поэзия, театр и пр., и пр. Со всеми он был хорошо знаком, всюду своим, держался непринужденно, легко угадывал моду, пристрастия, интриги – внутренние особенности любимых.

   А я? Я слегка прикасался к божеству, попеременно от одного вида к другому: от живописи к кино, от кино к фотографии; я боялся осквернить искусство грубой, примитивной мыслью, неосторожным (по незнанию этикета) жестом; все было в новинку, непостижимо по высоте – таинственное, привлекательное и... условное, неестественное.

   О любил искусство до самой смерти; я – до либерально-демо-кратического переворота, когда началась вакханалия «искусства», чужеродная моему духу.

   Дгадываюсь, что божество в своей первозданной чистоте где-то еще существует, властвует над умами, совершает торжество духа, духовности... Но оно скромно, для внутреннего пользования, на недосягаемой высоте – уже и не прикоснуться. Остается только взывать: «Одумайтесь, люди! Не унижайте искусство. Искусство – интуитивный, оптимальный способ познания Истины».