Всвое время в редакции газеты «Конструктор» Государственного ракетного центра родилась идея: а почему бы не написать «неформальную» историю предприятия, вобравшую в себя воспоминания участников событий, происходивших с ними за долгое время работы и при самых разных обстоятельствах на полигонах, заводах-смежниках, в экспедициях… Предложение вызвало интерес, на него откликнулось немало работников КБ, и, надо заметить, довольно продолжительное время рубрика «Посиделки» была в газете одной из самых популярных. Вот одна из невыдуманных историй.

   Мй 1961 года. Балаклава. У пирса стоит плавстенд со вторым бросковым изделием КI. I в пусковой шахте.

   Рдом в монтажно-испытательном корпусе работает комиссия по приемке готовности изделия к пуску. Комиссией лично руководит Виктор Петрович Макеев, прибывший на бросковые испытания после неудачного пуска первого изделия. До выхода в море оставалось 2 часа.

   М с В. С. Лагуткиным, сотрудником одного из отделов КБ, накануне установили в шахте плавстенда телеметрические датчики, загерметизировали их кабельные разъемы и подготовили к работе под водой сбрасываемый высокочастотный кабель (ВЧ-кабель), через который телеметрическая информация с борта изделия при его движении на подводном участке передавалась на берег.

   Пка работала комиссия, мы с Лагуткиным решили еще раз проверить укладку ВЧ-кабеля. И, к своему удивлению, граничащему с паникой, обнаружили… Кабель был отстрелен от изделия, а кабельная часть ВЧ-разъема повреждена от удара о стенку шахты. (Потом было установлено, что накануне ночью группа телеметристов проводила генеральную проверку систем и электроизоляция ошибочно подала напряжение с мегомметра в цепь пироразъема сбрасываемого ВЧ-кабеля).

   Н душе у меня стало муторно, так как было ясно, что выход стенда в море сегодня не состоится – для замены пироразъема ВЧ-кабеля необходим демонтаж приборного отсека, возможный только при выгруженном из шахты изделии.

   Взникла критическая ситуация, в которой мы, молодые инженеры, честно говоря, растерялись. Пошел я в корпус, где работала комиссия, и стал через дверь подавать знаки Макееву. Он вышел: «Что случилось»? Я сказал, что выход в море нужно отменить из-за очевидной потери телеметрической информации. Макеев спокойно сказал: «Пошли, посмотрим».

   О поднялся в шахту к приборному отсеку изделия, осмотрел ВЧ-кабель, приборный отсек. Спросил, нельзя ли состыковать ВЧ-кабель с приборным отсеком, не извлекая изделие из шахты, механически скрепив обе части разъема и загерметизировав как-то стык? Я сказал, что можно, но тогда при выходе изделия из воды кабель не отстрелится. «Ну и пусть тащится за машиной, важно, чтобы она вышла из-под воды!» – отреагировал Макеев.

   Мня восхитило такое решение. «Сколько вам нужно времени на пристыковку и герметизацию кабеля»? «Часа 2—2,5». «Тогда иду на комиссию!» — сказал Макеев, а мы с Лагуткиным занялись ВЧ-кабелем. Через полтора часа кабель был пристыкован «намертво», а на склоне того же дня впервые скалы Фиолента услышали над морем гром КI. I.

   Н банкете по случаю первого подводного старта В.П. Макеев поднял бокал и сказал, обращаясь к присутствующим: «Поздравляю с первой советской новорожденной!» И, улыбнувшись, добавил: «Роды были трудные!»